В
октябре 1839 года американский путешественник Джон Стивене и английский
путешественник Фредерик Кэтервуд прибыли на корабле из Нью-Йорка в порт Белиз.
Этот крошечный аванпост Британской империи был расположен на побережье
полуострова Юкатан в Мексиканском заливе. Стивене и Кэтервуд направились в
лесные дебри на поиски таинственных древних городов, замеченных испанскими
конквистадорами XVI века в глубинах дождевого леса. Лишь недавно историки
обнаружили их воспоминания, долго плесневевшие в испанских архивах, и начали
рассуждать о цивилизациях, затерянных в джунглях Центральной Америки. Отдельные
короткие сообщения местных исследователей, особенно рассказ капитана Дель Рио о
посещении руин города Паленке в 1787 году, опубликованный в Англии в 1822 году,
на первый взгляд подкрепляли свидетельства испанских хронистов. Вместо того
чтобы обсуждать достоверность этих рассказов в безопасной тиши библиотек,
Стивене и Кэтервуд преисполнились желания узнать все из первых рук.
После
опасного путешествия по открытой местности, кишащей бандитами, они проникли в
плотные дождевые леса Гондураса и вышли к руинам древнего города Копан. Их
поразили масштаб и величие домов, статуй, площадей и пирамид. Хотя Стивене и Кэтервуд,
изучившие испанские летописи, знали, что все это было работой индейцев майя,
как ни странно, им не удалось узнать ничего нового о древних строителях от
местных жителей. Стивене признавался в своей полнейшей растерянности:
«Не
было никаких ассоциаций, связанных с этим местом. Архитектура, скульптура и
живопись – все искусства, которые украшают жизнь, некогда процветали в этом
диком лесу… Ораторы, воины и законодатели, красота, слава и честолюбие – все
это минуло безвозвратно, и никто не знал, какая судьба постигла людей и
творения их рук.
Город был заброшен. Никаких представителей древней расы, одни
руины. Он лежал перед нами, как разбитый барк (судно) посреди океана, со
сломанными мачтами, стершимися буквами названия, пропавшей командой и неизвестной
судьбой… Было ли это место, где мы сидели, цитаделью неизвестного народа,
оглашавшейся пением военных труб? Или храмом, где возносили хвалу единому
милосердному Богу? Или его жители почитали идолов, сделанных собственными
руками, и складывали жертвоприношения на камни перед ними? Все вокруг было
окутано темным, непроницаемым покровом тайны, и каждая новая находка лишь
усиливала это впечатление».
Расцвет майя
Сто
пятьдесят лет кропотливых археологических исследований позволяют нам сегодня
понять, как появилась культура майя, превратившая дождевой тропический лес
Центральной Америки в развитую цивилизацию. В X веке до н. э. майя были
оседлыми земледельцами, выращивавшими различные культуры на лесных расчистках,
которые затем превращались в деревни. По некоторым признакам, в их обществе
царило равноправие, без авторитарных властителей или ритуальных центров. Затем,
в промежутке между VIII и V вв. до н. э., в обществе майя начинают появляться
признаки правящей элиты – сначала в виде замысловатых погребальных монументов.
В Лос-Мангалес (долина Салама в высокогорной Мексике) вождя хоронили на
специальной погребальной платформе, сопровождая ритуал человеческими
жертвоприношениями и богатыми загробными дарами из нефрита и ракушек. Немного
позже был построен ритуальный центр в Эль-Портоне, с земляными террасами и
платформами, где воздвигались алтари и стоячие камни, один из которых был
снабжен высеченной надписью – увы, слишком плохо сохранившейся для расшифровки.
В низменных равнинах Гватемалы и полуострова Юкатан огромные
ритуальные центры возникли внезапно в VI в. до н. э. В районе Накбе на севере
Гватемалы скромное поселение быстро превратилось в город. На руинах
первоначального поселения была воздвигнута огромная платформа, на вершине
которой находилось несколько террасированных зданий высотой до 60 футов. Без сомнения,
здесь мы видим признаки более сложной организации общества.
С 400 до 250
г. до н. э. крупные ритуальные центры появились во всех
регионах, населенных майя; многие из них были построены на месте вырубок в
тропических дождевых лесах, покрывающих южные низменности Гватемалы, Белиза и
Мексики. Главенствующее положение в этих городах занимали террасированные
платформы, иногда образующие колоссальные храмы-пирамиды. Из блоков известняка
воздвигались роскошные дворцы со сводчатыми залами, которые вписывались в общий
архитектурный ансамбль, подчеркивавший роль наиболее важных зданий в городе.
Просторные площади были огорожены рядами стоячих камней. Появился изощренный
стиль искусства, который можно видеть в барельефах, настенных росписях и
прекрасной расписной керамике из обожженной глины. Иероглифическая письменность
получила широкое распространение; надписи можно датировать с помощью Долгого
Счета майя – сложной и невероятно точной календарной системы (см. приложение
«Календарь майя» в этом разделе).
Наиболее впечатляющим из сохранившихся ранних архитектурных
центров является Эль-Мирадор в Гватемале, который был заброшен и больше никогда
не отстраивался. В этом огромном городе есть центральный район, протянувшийся
на полторы мили с запада на восток. Он образован ансамблем величественных
храмов-пирамид, достигающих высоты 200 футов над покровом леса. Всего сохранилось
два ряда пирамид и платформ, соединенных каменной мостовой.
В восточной группе доминирует пирамида Данта со своими
платформами, покрывающими площадь около 2 000 000 квадратных футов. Эта
огромная пирамида и площадка, на которой она покоится, имеет общую высоту 230 футов, с небольшими
надстройками наверху – по всей видимости, это самый крупный отдельный монумент
древней культуры в обеих Америках. (Великая пирамида Хеопса в Египте имеет
вдвое большую высоту.) В западной группе выделяется пирамида Тигра высотой 180 футов, объем которой
составляет примерно 13 000 000 кубических футов. В Эль-Мирадоре впечатляют не
только внушительные размеры строений: гигантские алебастровые маски божеств
обрамляли лестницы, ведущие к верхним храмам, приводя верующих в состояние
благоговейного трепета. Под пирамидами расположены другие помещения – возможно,
роскошные гробницы правителей. К сожалению, теперь они практически полностью
разграблены.
Эти монументы ясно свидетельствуют о том, что майя преуспели
в построении цивилизации в дебрях дождевого леса, но кто правил в городах?
Первые исследователи считали города майя чисто ритуальными центрами, где жили
только миролюбивые правители-жрецы со своей свитой, и только в большие
праздники здесь собирались жители окрестных поселков. Британский специалист по
истории майя сэр Эрик Томпсон, работавший в чикагском музее Филд, полагал, что
центральное место в кодексе майя занимало преклонение перед религиозной
властью: «Преданность, дисциплина и уважение к власти способствовали
возникновению теократии».
Однако эта эпоха не была мирным периодом под управлением аскетических
жрецов, живших в одиночестве среди огромных храмов. Несколько прорывов в
изучении языка майя, совершенных за последние 25 лет, позволили нам вникнуть в
смысл их иероглифической письменности. Хотя Томпсон и другие исследователи
предполагали, что надписи вне храмов относятся к отвлеченным вопросам
астрономии и календарных дат, интересным только для жрецов, современные
переводы без тени сомнения доказывают, что города находились под управлением
светской аристократии с весьма воинственными взглядами. Иероглифические надписи
на монументах в основном служили для записи свершений правителей майя, особенно
увековечения военных побед. За пределами храмов воздвигались «триумфальные
камни» с именами знаменитых пленников. Огромные монументы были буквально испещрены
именами и изображениями правителей, при которых осуществлялось строительство.
«Миролюбивые жрецы» исчезли с исторической сцены, но ясно также, что
аристократия имела множество предрассудков, особенно в отношении счастливых
дней и календарных дат (см. приложение «Календарь майя» в этом разделе).
Профессор Майкл Коу из Йельского университета, ведущий ученый
в области культуры древних майя, подытоживает резкий сдвиг в нашем понимании
этой цивилизации:
