Подобные описания подводят к ясному пониманию того, отчего этот “искусственный рай” был так привлекателен для воображения романтиков; они были как бы созданы друг для друга. И действительно, романтики с их интересом к драматическим настроениям в природе и культивированием чувствительности, которую их критики называли “женственной”, несли на себе все признаки начала возрождения стиля партнерства. Начиная с репортажа Бейярда Тейлора, мы оказываемся в кругу современных работ о психоактивных веществах и современном опыте знакомства с опьяняющими веществами. Тейлор впечатлен красотой, силой и общей глубиной информации  ,  содержавшейся в переживании. Подход его не гедонистический, но устремленный к знанию, и для него, как и для нас, состояния, вызванные психоактивными веществами, приводят к вопросам, касающимся психологии человека.

РАЗЛИЧНЫЕ ОТНОШЕНИЯ К КОНОПЛЕ

Эта “научная” позиция в XIX веке была типичной для образованных потребителей опия и гашиша. Обычно исследователи обращались к этим веществам для того, чтобы “зажечь творческое воображение” или ради смутно определяемого “вдохновения”. Подобные мотивы стояли за потреблением марихуаны у писателей‑битников, равно как и у джазовых артистов до них, и у исполнителей рока после них. Некоторые мифы культуры “андерграунда” презрительно относятся к расхожему мнению о том, что конопля могла внести какой‑то вклад в творческий стиль жизни. И тем не менее определенная часть потребляющей коноплю общины продолжает использовать ее именно для этой цели.

Фармакологический профиль психоактивного вещества определяет лишь некоторые из его параметров; контекст же его потребления (или, по удачному выражению Лири и Мецнера, “обстановка”) важен не меньше. Контекст “рекреационный”, как его сегодня понимают в США, это атмосфера, которая приземляет познавательное действие потребляемого вещества. Малые дозы большинства психоактивных веществ, воздействующих на центральную нервную систему, ощущаются организмом как искусственная стимуляция или же как энергия, которую можно направить вовне в форме физической активности, для того чтобы как‑то выразить эту энергию и погасить ее. Этот фармакологический факт кроется за большей частью “рекреационного” помешательства в отношении психоактивных веществ – легального или нелегального. Среда, изобилующая социальными сигналами, перенасыщенная шумами и отвлекающими зрительными впечатлениями (ночной клуб, например), является типичным культурно‑оплотненным контекстом потребления средств для “расслабухи”.

В нашей культуре приватное потребление психоактивных веществ рассматривается как нечто сомнительное; уединенное их потребление выглядит чем‑то нездоровым, а фактически так же рассматривается и всяческая интроспекция. Архаичная же модель потребления психоактивных растений, в том числе и конопли, совершенно противоположна. Ритуал, уединение и отключение чувств – вот методы, применяемые шаманом Архаичного, который намеревается отправиться в путешествие по миру духов и предков. Несомненно, коноплю “обытовляют” в плане продукта потребления и занижают, определяя ее как средство для “расслабухи”, но несомненно и то, что потребляемая периодически в контексте ритуального и повышенного культурой ожидания, что опыт этот преобразит сознание, конопля способна почти на полный спектр психоделических эффектов, связанных с галлюциногенами.