Древние Боги
|
||
С тех пор прошло более ста двадцати лет. Я не
знаю ни одного аэролита, который был бы приемлемым образом прослежен до его
земного источника. Падающие камни следовало бы распроклятить,
хотя и с оговорками, исключающими воздействие на землю внешних сил. Можно иметь знания Лавуазье и все же оказаться неспособным
анализировать, неспособным даже видеть иначе как в согласии с гипнотически
внушенными представлениями своей эпохи или с общепринятыми реакциями против
таких представлений. Мы больше не верим. Мы принимаем. Мало-помалу объяснения с помощью смерчей и
вулканов пришлось оставить, но сильно было воздействие на умы этой
эксклюзионистской гипотезы, этого приговора к проклятию, или этой попытки
прийти к позитивности. Даже в наше время некоторые ученые, особенно профессор
Лоуренс Смит и сэр Роберт Болл, продолжают выступать против всяких внеземных
источников, утверждая, что ничто не может упасть на эту землю, если оно не было
заброшено или запущено с какой-нибудь другой части поверхности этой земли. Это столь же достойно похвалы, как было
когда-либо достойно и все другое, - этим я хочу сказать, что этот взгляд
является промежуточным между достойным похвалы и достойным порицания. Он
девственно невинен. Метеориты, факты о которых были некогда
прокляты, оказались впоследствии принятыми, но складывается впечатление, что
это только временное отступление предпринятого исключения; сохраняется мнение, что только два класса веществ падают с неба
- металлические и каменные, причем металлические предметы состоят из железа и
никеля... Масло и бумага, шерсть, шелк и смола. Мы видим, для начала, что
научные девы боролись, и плакали, и вопили против допущения о внешних связях
Земли по двум основаниям: Они там были до этого; Или были заброшены вверх в одной части
поверхности этой земли, а упали на другой. Еще в ноябре 1902 года в Nature Notes, 13,231,
один из членов Сэлборнского Общества все еще показывал, что метеориты не падают
с неба; что они представляют собой массы железа, лежавшие на земле "еще до
этого", которые притягивают к себе молнии; что когда видят молнию, ее по
ошибке принимают за падающий светящийся предмет... Под прогрессом мы
подразумеваем изнасилование. Масло, и мясо, и кровь, и камень со странными
надписями на нем. ИТАК, МЫ УТВЕРЖДАЕМ, что Наука имеет не
большее отношение к реальному знанию, чем рост растения или организация
универсального магазина, или развитие нации; что все они представляют собой
процессы ассимиляции, организации или систематизации, выражающие различные попытки
достигнуть позитивного состояния - состояния, которое обычно называют небом -я
хочу сказать, что я предполагаю это. Не может быть реальной науки там, где имеются
неопределенные переменные, но каждая переменная является, выражаясь более
тонко, неопределенной, или нерегулярной, т.к. пребывание в Промежуточности означает недостигнутую
регулярность. Неизменное, или реальное и устойчивое, были бы вообще ничем в
Промежуточности -- подобно тому, как, но в относительном смысле, неискаженная
интерпретация внешних звуков в уме смотрящего сон не могла бы длительно
существовать в сновидящем уме, потому что это касание реальности относилось бы
к пробуждению, а не к сновидению. Наука есть попытка проснуться к реальности, в
которой она пытается найти регулярность и единообразие. Или регулярное и
единообразное были бы тем, для чего нет ничего внешнего, которое могло бы
потревожить его. Под всеобщим мы подразумеваем реальное. Или, иначе, лежащая в
основе сверхпопытка, выраженная в Науке, безразлична к предмету Науки; что
попытка регулязировать, то есть открыть закономерность, есть жизненный дух.
Насекомые и звезды и химические смеси: они только квазиреальны и о них ничего
реального узнать нельзя; но систематизация псевдофактов есть приближение к
реальности, или к конечному пробуждению... |
||