Древние Боги
|
||
Если когда-нибудь наука уступит психическому,
то это было бы не более законно объяснить нематериальное с помощью
материального, чем объяснить материальное с помощью нематериального. Наше
личное допущение состоит в том, что материальное и нематериальное образует
единство, сливаясь, например, в мысли, которая непрерывна с физическим действием.
Единство нельзя объяснить, потому что процесс объяснения есть
истолкование чего-то посредством чего-то другого. Всякое объяснение есть
ассимиляция чего-то с помощью чего-то другого, что было принято за основу; но в
Непрерывность нет ничего такого, что было бы в большей степени основой, чем
что-либо другое - если только мы не думаем, что иллюзия, построенная на
иллюзии, более реальна, чем ее псевдооснова. В 1829 году (см. Timb's Year Book, Это была возможность, которой наука не
пренебрегла. Манна получила разумное основание, была ассимилирована и
примирена с системой, которая вытеснила предшествующую, менее близкую к
реальной. Уже говорилось, что весьма вероятно, что в древние времена с неба
падала манна, - потому что она все еще падает - но что в основе этого явления
лежит поучение, что это была саранча из степей Малой Азии - "вверх из
одного места с помощью смерча и вниз в другом месте". В Report of the
British Association, Это было еще в те дни, когда химический анализ
был богом. С тех пор его энтузиасты были потрясены и разочарованы. Каким именно образом химический анализ мог стать столь точным,
я не знаю, - именно химический анализ заговорил и заговорил догматически. Мне
кажется, что невежество жителей, по контрасту с локальным знанием иностранных
ученых, преувеличено: если есть что-нибудь пригодное для еды, в пределах любого
расстояния, преодолимого смерчем, то жители знают это. У меня есть данные о
других падениях съедобных веществ в Персии и Азиатской Турции. Все они догматически относятся к "манне";
"манна" догматически определяется как вид саранчи из степей Малой
Азии. Позиция, которую я занимаю, состоит в том, что это объяснение развилось в
результате неведения о растительных веществах, или съедобных субстанциях в других
частях мира. Это знакомая попытка объяснить общее с помощью локального; что,
если бы у нас были данные о падениях растительного вещества, скажем, в Канаде
или в Индии, то это не была бы саранча из степей Малой Азии; хотя все падения в
Азиатской Турции и Персии огульно и с готовностью названы ливнями
"манны", они даже не состояли из одного и того же вещества. В другом
случае выпавшие частицы были названы "семенами". Впрочем, в Comptes
Rendus, вещество, которое выпало в 1841 и 1848 годах, названо студенистым, и B
Bulletin des Sciences Naturelles de Neuvchatel говорится, что оно состояло из
комков размером в лесной орех (фундук), которые были перемолоты в муку, что из
этой муки был испечен хлеб, очень аппетитного вида, но безвкусный. |
||