«Из-за
скоропостижной смерти своего отца миссис Шлиман покинула меня в начале мая.
Сокровище было найдено в конце мая, но поскольку я стараюсь сделать из нее
археолога, то написал в своей книге, что она присутствовала на месте раскопок и
помогала мне вывезти сокровища. Я сделал это только для того, чтобы поощрить и
воодушевить ее, так как она обладает огромными способностями».
Ньютон,
по-видимому, удовлетворился этим объяснением, так как он продолжал поддерживать
с Шлиманом дружеские отношения в последующие годы, хотя и не смог убедить
британское правительство выделить необходимые средства. В результате коллекция
в конце концов нашла приют в Берлине.
Голоса тех, кто особенно энергично утверждал, что сокровища
были подделкой, составленной из современных образцов, изготовленных по заказу
Шлимана, или из предметов, приобретенных на рынке древностей, были приглушены в
январе 1874 года, когда появились слухи о новых находках золотых изделий на
раскопках Трои, контрабандой вывезенных из Турции двумя работниками Шлимана в
марте 1873 года. Некоторые предметы были переплавлены на украшения для супруги
одного из контрабандистов, но в декабре их выдали властям, а оставшиеся
украшения были вывезены в Национальный музей в Константинополе. Стало ясно, что
в Трое Шлимана имеются и другие сокровища.
Более
тонкая археологическая критика исходила от известного английского знатока
древностей Уильяма Борласа, совершившего ознакомительную поездку в Гис-сарлык в
1875 году в обществе личного слуги Шлимана Николаоса Янакиса, который заведовал
зарплатой рабочих. Янакис сказал Борласу, что Софии не было на месте во время
находки сокровища, что сокровище было обнаружено не под стеной, а рядом с ней,
в пределах участка, выложенного камнями, и что ключ, игравший главную роль в
аргументах Шлимана, на самом деле был найден примерно в 200 ярдах от сокровища.
Борлас выразил свое возмущение в статье, опубликованной в «Фрезэрс мэгэзин» в
феврале 1878 года. Шлиман, как он это делал всегда, защищался с необыкновенной
энергией, называя Янакиса недобросовестным и недостойным доверия свидетелем.
Эти дебаты постепенно затихали по мере того, как Шлиман
убеждал своих критиков одного за другим, что его отождествление Гиссарлыка с
Древней Троей было правильным. Дальнейшие раскопки, проведенные его
ассистентом, германским архитектором Вильгельмом Дорпфельдом в 1893– 1894 гг. и
американцем Карлом Блегеном в 1932-1938 гг., лишь укрепили первоначальное
мнение, хотя убедительно доказали, что Скейские ворота, дворец Приама и
сокровища Приама были гораздо старше позднего бронзового века (около 1200-1100
года до нашей эры), к которому исследователи единодушно относили гомеровскую
Трою. Открытия Шлимана датировались примерно 2500 годом до нашей эры – то есть
ранним бронзовым веком.
К несчастью для археологии, сокровищам Шлимана была уготована
незавидная роль военных трофеев. Во время Второй мировой войны нацистские
чиновники систематически грабили оккупированные страны и вывозили из них
произведения искусства, уничтожая все, что не смогли захватить с собой при
вынужденном отступлении. Впоследствии, когда русские войска достигли Берлина,
их сопровождали специальные отряды, целью которых было изъятие всех ценных
предметов искусства в качестве компенсации за причиненный ущерб. Наиболее
важные экспонаты из берлинских музеев хранились в большой бетонной башне на
территории Берлинского зоопарка, где располагалась зенитная батарея. Возможно,
наиболее ценными из них были троянские золотые украшения. Все экспонаты были
упакованы в ящики для большей надежности, что облегчило для победителей их
отправку в Россию в 1945 году, где они исчезли без следа.
