Результатом этого столкновения можно считать в некотором роде сведение этих усилий на нет. Война в Юго‑Восточной Азии была катастрофическим поражением для американского истэблишмента, но, как это ни парадоксально, едва ли хотя бы какие‑то остатки психоделического утопизма пережили это столкновение. Все психоделические средства, даже такие неведомые, как ибогаин и буфотенин, были объявлены незаконными. На Западе началось неутомимое возрождение структурированных ценностей; в 70‑80‑е годы потребность в отказе от влияния 60‑х почти приобрела привкус какой‑то массовой одержимости. В ходе 70‑х годов уяснялась новая программа управления: поскольку героин поутратил свое обаяние, теперь ею стали телевидение для бедных и кокаин для богатых.

К концу 60‑х психоделические исследования были полностью вычеркнуты из жизни – не только в США, но и во всем мире. И это произошло невзирая на то огромное волнение, которое вызывали эти открытия среди психологов и специалистов, изучающих человеческое поведение, волнение, аналогичное чувствам, охватившим сообщество физиков с появлением вести о расщеплении атома. Но если сила атома, обратимая на оружие массового уничтожения, была привлекательна для истеблишмента владычества, то психоделический опыт в конечном счете выглядел страшной бездной.

Наступила новая пора репрессий, несмотря на тот факт, что многие исследователи применяли ЛСД для лечения состояний, прежде считавшихся неизлечимыми. Канадские психиатры Абрам Хоффер и Хамфри Осмонд табулировали результаты одиннадцати разных попыток изучения алкоголизма и пришли к выводу, что 45% пациентов, в лечении которых использовали ЛСД, показали улучшение. / A. Hotter and H. Osmond. New Hope for Alcoholics (New York: University Books. 1968)/ Многообещающие результаты были достигнуты при попытке лечения шизофреников, детского аутизма и пациентов с тяжелой депрессией. Многие из этих находок были подвергнуты критике после того, как ЛСД стала незаконной, но новые эксперименты более не планировались, и работу невозможно было повторить ввиду ее нелегальности. Многообещающее использование ЛСД в психиатрии для лечения болей, пристрастия, алкоголизма и депрессии при смертельных болезнях, было отложено на неопределенное время. / Lester Grinspoon and James B. Bakalar. Psychedelic Drugs Reconsidered (New York: Basic Books, 1979). p. 216/ Способствовать улучшению нашего понимания галлюциногенных растений выпало на долю скромной науки – ботаники.

РИЧАРД ШУЛЬЦ И РАСТИТЕЛЬНЫЕ ГАЛЛЮЦИНОГЕНЫ

В центре этой мирной революции в ботанике стоял один‑единственный человек – Ричард Эванс Шульц, тот самый Шульц, мексиканские исследования которого были прерваны Второй мировой войной. Шульц более пятнадцати лет провел в бассейне Амазонки; он регулярно представлял отчеты Управлению стратегических служб об урожае натурального каучука, пока изобретение синтетического каучука не сделало эту работу ненужной; он также изучал и собирал орхидеи влажных тропических лесов и плоскогорий. Пока Шульц путешествовал, выяснилось, что его интерес к экспериментам Клювера с мескалином и увлечение психоактивными растениями Мексики не угасли в Южной Америке.