У нас есть еще и другой факт. Я думаю, что еще более необычайный факт, чем...

       Огромный предмет, черный и нависший, как ворона, над луной. Но только потому, что он описан более обстоятельно и потому, что имеет подтверждение, я считаю его более удивительным, чем...

       Огромный парящий предмет, черный, как ворон, над луной.

       Мистер X. С. Расселл, бывший обычно таким же ортодоксом, как и все, как я полагаю, по крайней мере он писал после своей фамилии "член королевского астрономического общества", рассказывает в журнале "Обсерватория", 2-3 74, одну из самых диких, или самых нелепых, историй, которыемыдосихпорэксгумировали.

       Он и еще один астроном, Г. Д. Херст, были в Голубых Горах близ Сиднея, Новый Южный Уэльс (Австралия) и мистер Херст смотрел на луну...

       Он увидел на луне то, что Рассел называет "одним из тех удивительных фактов, которые увидев надо записать, хотя никакого их объяснения сейчас не может быть предложено".

       Возможно, это и так. Это делается очень редко. Наше собственное представление об эволюции посредством последовательно сменяющихся доминант и их коррелятов противоречит этому. С другой стороны, мы отмечаем, что каждая эпоха записывает всего лишь несколько наблюдений, не гармонирующих с ней, но предвещающих или подготавливающих дух последующих эпох. Это делается очень редко. Исхлестанный бичами - призраками уходящей эпохи, мир астрономов находится под властью терроризма, хотя и весьма истощенного, модернизированного, лишенного жизненных сил. Стоит только астроному увидеть что-нибудь такое, что не принадлежит к числу общепринятых небесных видов, или что-нибудь, что не "принято" видеть, - и само его достоинство сказывается под угрозой. Кто- нибудь из высеченных и загнанных в загон может воткнуть улыбку ему в спину. О нем будут думать недоброжелательно.

       Со смелостью, столь необычной в его мире эфирной чувствительности, говорит Рассел о наблюдении Херста: "Он обнаружил, что большая часть лунного диска покрыта темной тенью, столь же темной, как и тень земли во время затмения луны".

       Но верх смелости, или неприличия, или испорченности, нелепости или просвещенности:           "Вряд ли можно сопротивляться убеждению, что это была тень, но это не могла быть тень какого-либо из известных тел".

       Ричард Проктор был человек довольно либеральных взглядов. Скоро у нас будет его письмо, которое мы, в порядке исключения, назвали бы бредовым, - не знаю, можем ли мы прочитать такую вещь сейчас, в первым раз, без недоуменного смеха, - письмо, которое мистер Проктор позволил опубликовать в журнале "Нолидж".

       Но темный неизвестный мир, который мог бросить тень на большую часть луны, простирающуюся, возможно, далеко за границы лунного диска; тень, столь глубокую, как тень этой земли... Слишком много для вежливости м-ра Проктора. Я не читал то, что он сказал, но мне кажется, что это было несколько грубо.