Подведем итог. С того момента, как от дарвинизма в вопросе о происхождении человека остался лишь тезис, что человек произошел от обезьяны без промежуточного зоологического звена, дарвинизм в "вопросе всех вопросов" был побежден, ибо между обезьяной и человеком могло уместиться уже только чудо, либо требовалось – что не лучше – перенесение на обезьяну (и других животных) всех основных психических свойств человека. Первый же факт, извлеченный из-под земли, а именно костяк яванского питекантропа, стал могилой истины: отныне между учеными речь шла не о существах физически почти подобных человеку, но лишенных речи, разума и социальности, а лишь о пропорциях сочетания физических признаков обезьяны и человека. Реформа коснулась не биологии, а преимущественно теологии: было признано, что акт чуда, в том числе акт творения, можно мыслить как протяженный во времени. Почему бы ему свершиться обязательно мгновенно? Удобное выражение "постепенно" придало теологии кокетливую улыбку в адрес эволюционизма. Последний принял ее, смущенно опустив глаза. Теологи объявили, что дарвинизм не противоречит в корне христианству. Почему бы нет? Бог мог предпочесть использовать время, т.е. совершить творение не готового человека, а зародыша, из которого тот необходимо разовьется. Для.этой роли он мог предпочесть питекантропа или презинджантропа, а то и австралопитека. Это отнюдь не последний крик моды зарубежной богословской мысли. Именно таким аргументом защищали дарвинизм от нападок твердолобых ревнителей религиозных истин сторонники тонкого компромисса даже в России 70-х гг. XIX в.

II. Восстановление идеи

Весь рассказ о столетней судьбе идеи обезьяночеловека велся для того, чтобы предложить вывод, обратный тому, который вынес этот суд науки. Не подтвердил ли весь материал об ископаемых гоминидах идею, что между ископаемыми высшими обезьянами, вроде дриопитека, рамапитека, удабнопитека, проконсула, и человеком современного физического типа, т.е. человеком в собственном и единственном смысле, расположена группа особых животных: высших прямоходящих приматов? Ни Геккель, ни Фохт, ни Мортилье не могли и подозревать, что они так многообразны, как знаем мы сейчас. От плиоцена до голоцена они давали и боковые ветви, и быстро эволюционировали. Высшая форма среди них, именуемая палеоантропами, в свою очередь, как мы видели, весьма полиморфная, вся в целом и особенно в некоторых ветвях по строению тела, черепа, мозга в огромной степени похожа на человека. Низшая форма, австралопитеки, напротив, по объему и строению мозга, по морфологии головы в высокой степени похожа на обезьян, но радикально отличается от них вертикальным положением.

Переведем это на язык зооморфологической систематики или таксономии. Внутри отряда приматов мы выделяем новое семейство: прямоходящих, но бессловесных высших приматов. В прежнем семействе Hominidae остается только один род – Homo, представленный единственным видом Homo sapiens. Его главное диагностическое отличие (цереброморфологическое и функциональное) принимаем по Геккелю – "дар слова". На языке современной физиологической науки это значит: наличие второй сигнальной системы, следовательно, тех новообразований в коре головного мозга (как увидим ниже, прежде всего в верхней лобной доле), которые делают возможной эту вторую сигнальную систему. Напротив, новое выделенное семейство, которое будем называть "троглодитиды" (Troglodytidae), морфологически не специализировано, т.е. оно представлено многими формами. Что касается возможного названия "питекантропиды" (Pithecanthropidae от Pithecanthropus, предложенного Геккелем), то недостаток этого термина я вижу в том, что выражение "обезьяночеловек" снова и снова порождает представление о форме, служащей всего лишь каналом между обезьяной и человеком или их смесью. В этом отношении гораздо лучше термин "троглодитиды" (от Troglodytes, предложенного Линнеем), да и правило приоритета впервые предложившего названия будет в этом случае соблюдено. Диагностическим признаком, отличающим это семейство от филогенетически предшествующего ему семейства понгид (Pongidae – человекообразные обезьяны), служит прямохождение, т.е. двуногость, двурукость, ортоградность, – независимо от того, изготовляли они орудия или нет.