«Пребывая
вследствие этого в угнетенном расположении духа, я заговорил на британском (то
есть валлийском) языке и обратился к Небу со следующими словами: „Ужели я,
избежавший столь многих опасностей, теперь должен погибнуть как собака?“ Тут ко
мне подошел индеец, который впоследствии оказался военным вождем… и
ответствовал мне на британском языке, что я не умру; мы с ним отправились к
императору племени тускарора и обсудили выкуп за меня и за людей, что были со
мной, который и был выплачен на следующий день. Они доставили нас в свой город
и любезно обращались с нами на протяжении четырех месяцев, причем я обсуждал с
ними многие вещи на британском языке и проповедовал им по три дня в неделю на
том же языке».
Отчет
о приключениях преподобного Джонса в конце концов достиг британской
общественности в 1740 году. В 1752 году из письма, полученного из Филадельфии,
стало известно, что «валлийские индейцы были обнаружены за Миссисипи». Тонкий
ручеек сообщений вскоре превратился в бурную реку. Губернатор Виргинии Динвидди
попросил подготовить отчет летом 1753 года. Он был настолько убежден собранными
свидетельствами, в которых говорилось о встречах французов с валлийскими
христианами в верхнем течении Миссури, что предложил 500 фунтов из своих
личных денег для финансирования экспедиции. К сожалению, его отозвали в
Британию прежде, чем такая экспедиция состоялась. Спустя поколение все
поселенцы, живущие вдоль границы, были хорошо знакомы с историями о валлийских
индейцах, которые теперь, согласно молве, обитали вдоль берегов Миссури. Даже
президент Джефферсон, гордившийся своими предками из Уэльса, верил этим
историям.
В самом Уэльсе «приступ лихорадки имени принца Мадога»
разразился в 1791 году, когда доктор Джон Уильяме опубликовал труд под
названием «Исследования истинной традиции открытия Америки принцем Мадогом,
сыном Овейна Гвинеддского, в 1170
г.», где были собраны все имевшиеся свидетельства. Уэльс
был охвачен необыкновенным энтузиазмом, так как это означало, что в далеких
землях их соотечественники живут свободными от английского ярма. Баптистский
священник Уильям Ричарде писал своему соотечественнику доктору Сэмюэлю Джонсу,
священнику Пеннипегской баптистской церкви в Филадельфии:
«И
если такая национальность (как валлийские индейцы) существует, а сейчас уже нет
причин сомневаться в этом факте, то одна из ветвей валлийского народа сохранила
свою независимость вплоть до наших дней».
Националисты
в Уэльсе сразу же попытались набрать под свои знамена надежных и достойных
доверия молодых людей, которые отправились бы на поиски валлийских индейцев и
заложили основы процветания новой родины уроженцев Уэльса на американском
Западе.
Затем на сцене появился Джон Эванс. Он происходил из методистской
семьи в северо-западном Уэльсе и, по-видимому, не уезжал далеко от дома до
конца 1791 года, но отсутствие опыта Эванс с лихвой возмещал своим энтузиазмом
и целеустремленностью. После краткосрочных сборов он отплыл из Лондона летом
1792 года и прибыл в Балтимору той же осенью. Опередив своих единомышленников и
тех, кто мог бы оказать ему материальную поддержку, он отправился на поиски
самостоятельно, имея в кармане лишь 1 доллар и 75 центов. Он достиг Нового
Мадрида на берегу Миссисипи, а оттуда углубился в неизведанные земли Иллинойса
с единственным спутником. Эта «экспедиция» закончилась полным провалом, и Эванс
случайно набрел на американский пограничный пост у Каскаски в июне 1793 года. К
следующему Рождеству он был готов сделать еще одну попытку и на этот раз достиг
Сент-Луиса в Луизиане, где испанцы бросили его в тюрьму по подозрению в
шпионаже.
Освобожденный генерал-губернатором, Эванс взлелеял новые
планы контактов с «валлийскими индейцами», но теперь, вполне сознавая опасности
путешествия, он озаботился подготовкой настоящей экспедиции. По удачному
стечению обстоятельств испанцы, которые изо всех сил старались обеспечить
безопасный северо-западный маршрут к побережью Тихого океана, снарядили
торговую экспедицию, возглавляемую шотландцем Джеймсом Маккаем. Целью Маккая
были поиски недавно обнаруженного племени, по описанию вполне совпадавшего с
историями о «валлийских индейцах». Пятью годами раньше французский торговец Жак
д'Эглиз поднялся в верховья Миссури от Сент-Луиса и стал первым европейцем,
попавшим в эти места с юга. Он встретился с многочисленным и
высокоцивилизованным народом манданов, насчитывавшим не менее 5000 человек,
которые жили в восьми укрепленных городках и носили лучшие меха, получаемые
благодаря обширным торговым связям с соседними племенами. Но самым
замечательным в сообщении д'Эглиза было то обстоятельство, что индейцы
оказались «белыми, как европейцы». «Они-то, – думал Эванс, – и
являются народом принца Мадога».
