В
конце августа 1795 года Эванс отбыл из Сент-Луиса вместе с флотом Маккая,
направлявшимся вверх по реке в страну индейцев. К началу зимы продвижение
экспедиции сильно замедлилось из-за торговли и переговоров с племенами,
живущими вдоль берегов реки. Маккай решил послать Эванса вперед вместе с
небольшой группой разведчиков. Его задачей было вступить в контакт с майданами,
установить там присутствие испанского правительства, а затем определить маршрут
вокруг Скалистых гор к Тихоокеанскому побережью – главный приз для испанской
короны.
24 сентября 1796 года, через четыре года после отъезда из
Лондона, Джон Эванс наконец достиг территории манданов, расположенной в 700 милях вверх по
течению Миссури от Сент-Луиса. Первым его поступком был спуск британского
флага, развевавшегося над маленьким деревянным фортом, построенным канадскими
торговцами, и подъем испанского знамени. Однако к тому времени запасы продуктов
и товаров для торговли у Эванса были почти исчерпаны, и он начал понимать, что
Тихий океан находится в сотнях миль дальше, за огромными Скалистыми горами.
Признав наконец свое поражение, Эванс и его спутники отправились в долгий путь
на юг в мае 1797 года. За время, проведенное вместе с индейцами, он составил
журнал записей своих наблюдений и подробную карту Миссури, которая оказала огромную
услугу знаменитым американским путешественникам Мерриуэзеру Льюису и Уильяму
Кларку, когда они достигли Тихого океана через территорию манданов 8 лет
спустя.
Теперь перед Эвансом стояла одна последняя печальная задача.
С тяжелым сердцем он писал письмо своему другу и единомышленнику Сэмюэлю Джонсу
– баптистскому священнику в Филадельфии, отправленное 15 июля 1797 года.
«Итак,
после исследования и нанесения на карту окрестностей Миссури на протяжении 1800 миль, а также
общения с индейцами, проживающими по эту сторону Тихого океана от 35-го до
49-го градуса северной широты, я могу сообщить Вам, что мною не было обнаружено
такого народа, как валлийские индейцы».
Однако
на этом история с «валлийскими индейцами» не закончилась. Сообщения продолжали
поступать с запада, в то время как сам Эванс все глубже погружался в пучину
алкоголизма, ставшего причиной его смерти в июле 1799 года. Вскоре после этого
начали циркулировать слухи, что он становился куда более откровенным в вопросе
о «валлийских индейцах» после нескольких порций спиртного. Американец Джабез
Холлидей даже сообщил, что Эванс признался ему, будто его молчание было куплено
ценой взятки.
Поколение
спустя вера в «валлийских индейцев» испытала мощный подъем. Джордж Катлин,
художник из Пенсильвании, осознал, что коренные американские культуры быстро
исчезают, и поставил перед собой благородную задачу описывать их жизнь и обычаи
для будущих поколений. Он провел несколько недель среди манданов в 1832 году и
вернулся с убеждением, что они действительно имеют валлийские корни. Прежде
всего он подчеркивал светлый оттенок их кожи: «среди мужчин и особенно среди
женщин есть люди с почти белой кожей». Лодки манданов также выдавали их
валлийское происхождение, особенно круглые суденышки, сделанные из буйволовой
шкуры, натянутой на деревянный каркас, которые, с точки зрения Катлина, были в
точности похожи на валлийские коракли. Катлин видел у манданов керамические
изделия, практически идентичные тем, которые были обнаружены далеко на
юго-востоке, неподалеку от Мексиканского залива.
Это как будто подтверждало историю о принце Мадоге: если он
высадился на побережье, то впоследствии отошел в глубь континента. Кроме того,
в легендах манданов слышались отголоски библейской истории о Всемирном потопе.
Их культовый герой, которого звали Одиноким Человеком, выжил, укрывшись в
каноэ. Впоследствии голубь принес ему листья ивы как знак того, что вода
начинает спадать. Катлин составил список из полутора десятков слов со сходным
смыслом и звучанием для магаданского и валлийского наречий. К примеру, «голова»
– «pan» по-мандански и «реп» по-валлийски. Он утверждал, что манданы сохранили
воспоминания о Мадоге в самом названии своего племени: «слово манданы является
искажением или, возможно, сокращением от Мадогвис – название, которым валлийцы
пользовались для обозначения последователей Мадога».
К сожалению, у него оставалось мало времени для дальнейшего
исследования манданов, так как, по сообщению самого Катлина, эпидемия ветряной
оспы опустошила их ряды в 1838 году. Он считал, что манданы вымерли все до
одного, но это было преувеличением. Выжившие объединились вместе со своими
соседями из племени хидатса и арикара, также сильно пострадавшими от эпидемии.
Впоследствии история о колонизации Северной Америки выходцами
из Уэльса и аналогия между манданами и выжившими валлийцами из команды Мадога
пользовались переменным успехом. В Уэльсе чувство национальной гордости по
отношению к Мадогу достигло вершины в 1805 году после публикации эпической
поэмы «Мадог» известного поэта Роберта Саути. Однако под холодным испытующим
взором исторической науки вера в легенду о Мадоге была поколеблена. В 1858 году
комитет валлийского культурного праздника eis-toddfod в городе Лланголлен
учредил приз за лучшее эссе об открытии Америки принцем Мадогом. На конкурс
было подано шесть работ, пять из которых полностью совпадали с основной линией
истории, а шестая представляла собой радикальный критический обзор
доказательств. Ее автором был Томас Стивене, химик и литератор, которому уже
принадлежала честь издания первого критического труда об истории валлийской
литературы.
Судьи разделились: один безоговорочно проголосовал за
Стивенса, второй согласился, что его работа достойна приза, но должна разделить
славу с лучшим эссе в защиту Мадога, а третий выступил с решительным протестом.
Стивене в конце концов должен был получить приз, но главный комитет отменил
судейское решение и дисквалифицировал работу Стивенса под предлогом
«несоответствия заданной теме». Когда Стивене начал возражать, организаторы
приказали оркестру играть бравурную музыку в надежде заглушить его голос, но
слушатели зашикали музыкантов, и Стивене выступил с резкой обличительной речью,
обвинив комитет в желании спрятать истину под ковер.
Стивене избрал критический подход к самому Мадогу.– он не
смог найти никаких следов существования принца Мадога в средневековых хрониках
и биографиях, подробно описывавших жизнь и деяния правителей Уэльса, включая
Овейна Гвинеддского и его сыновей. Это был сильный, хотя и не вполне
убедительный аргумент, но негодование за несправедливое отношение к работе
Стивенса привело к тому, что взгляды сторонников Мадога стали рассматриваться
как нечто граничащее с дурным тоном.
Подобной драматической конфронтации не было в Америке, где к
путешествию Мадога просто относились как к чему-то само собой разумеющемуся.
Специалист по военной истории адмирал Сэмюэль Морисон так вспоминает о степени
веры в валлийское происхождение племени манданов.– «Я помню, как прочел об этом
в своем первом учебнике по истории около 1895 года. Помню еще, как учитель
промолвил с улыбкой: „Ах да, индейцы из племени манданов все еще говорят на
валлийском диалекте“. Общество „Дочери американской революции“ установило
памятную доску в честь Мадога в Форт-Моргане (Мобайл, штат Алабама) в 1953
году. Текст начинается следующими словами: „В память о принце Мадоге,
мореплавателе из Уэльса, который высадился на берегах залива Мобайл в 1170 году
и оставил после себя, вместе с индейцами, валлийский язык“. По-видимому,
недавно в этом появились какие-то сомнения, так как мемориальная доска теперь
хранится на складе.
